Несколько в стороне от знаменитого "Золотого кольца" древних русских городов, на ярославской земле, находится местечко Борок, где история удивительным образом переплетается с современностью. Здесь в дворянской усадьбе почти полтора столетия назад родился и провел последние годы известный революционер-народник, ученый-энциклопедист, поэт и писатель Николай Александрович Морозов.

Борок находится в 15 км от железнодорожной станции Шестихино Северной железной дороги. Расположен на высоком уступе послеледникового Молого-Шекснинского озера. Доминантой служит старинный парк, заложенный не позднее середины прошлого столетия, на основе естественного хвойного леса из ели, сосны и примеси мелколиственных пород, что усиливает и подчеркивает ландшафтный стиль планировки. Из старинных усадебных построек лучше сохранился небольшой дом с мезонином, где провел последние годы Н.А. Морозов. Ныне здесь мемориальный музей его имени. Ряд научных и вспомогательно-бытовых корпусов построены по специальным проектам и привлекают внимание прохожих. Большое впечатление оставляет центральная улица поселка, представляющая широкую аллею из мощных величественных берез, обрамленных по обеим сторонам декоративными яблонями.

Среди современных зданий Борка скромно выглядит одноэтажный деревянный домик с мезонином. На южном фасаде мемориальная доска: "Здесь родился, провел детские годы и после 30-летнего заключения в царских тюрьмах жил и работал почетный академик Николай Александрович Морозов, 1854-1946, революционер и ученый". С 1946 г. это мемориальный дом-музей Н.А. Морозова, открытый по Постановлению Совета министров СССР.

Домик этот был флигелем усадьбы Борок, основанной в середине XIX в. отцом Н.А., мологским помещиком, дворянином Петром Алексеевичем Щепочкиным (1832-1886). Мать Н.А. Анна Васильевна Плаксина (1834-1919) была крепостной крестьянкой из новгородских владений Щепочкина. Он дал ей вольную, приписав к мещанкам г. Мологи под фамилией Морозова. Родители любили друг друга, но были невенчаны, и все дети (два сына и пять дочерей) носили фамилию матери, а отчество - Александровичи - по крестному отцу.

Имение Борок было типичной русской усадьбой. До сих пор все приезжающие в Борок идут от автобусной остановки к поселку по старинной въездной аллее, поворот на которую от большой дороги обозначался когда-то огромной аркой кирпичной кладки. Большой усадебный дом, переданный Морозовым в начале 30-х годов Академии наук, сгорел в 1955 г., а на его месте стоит один из корпусов Института биологии внутренних вод РАН. Сохранился парк в "английском стиле", площадью примерно 7 га, с прудом и островком посредине. В 2-х км от парка протекала Волга, а с 40-х годов находится берег Рыбинского водохранилища.

Можно сказать, что музей Н.А. Морозова - двойной - музей человека уникальной судьбы и музей русского усадебного быта конца XIX - начала XX века. Через южное застекленное крыльцо посетители попадают в небольшую прихожую с плетеной соломенной мебелью французской работы. Из прихожей дверь, прямо в столовую и далее насквозь на открытую северную террасу с лестницей в сад. Западный вход с мелодичным дверным колокольчиком ведет в бывшую кухню, а теперь комнату сотрудников музея. Наверху в мезонине находится летний кабинет-библиотека. Дом только снаружи кажется маленьким, а внутри он неожиданно просторный, несмотря на обилие мебели. Кроме 4-х мемориальных комнат, в музее две экспозиционные комнаты, ранее предназначавшиеся для гостей. В доме сохраняется прижизненная обстановка, представляющая собой оригинальную и весьма привлекательную смесь дворянской культуры, сельской простоты и научной увлеченности обитателей дома.

В первом экспозиционном зале представлен жизненный путь Николая Морозова, - "шлиссельбургского узника", русского "графа Монте-Кристо", "последнего энциклопедиста ХХ века" - так называли его современники. Полная драматизма судьба предков. Счастливое, несмотря на неравное положение родителей, детство. Отец поощрял увлечение сына естествознанием. Кроме того, любознательность и одухотворенная любовь мальчика к природе способствовали этому увлечению.

Пятнадцатилетним юношей Николай Морозов едет учиться в Москву. Подготовил его для поступления во второй класс гимназии учитель-француз, опекавший его в первые годы учебы. Классическая гимназия - это латынь и греческий, и Николаи Морозов продолжает научные занятия в свободное время. Комната, где он живет, - это маленькая лаборатория.

Окаменелости, собранные им в подмосковных походах, до сих пор хранятся в музее Московского университета, где Николай Морозов был вольнослушателем в течение трех гимназических лет. Через тайное "Общество естествоиспытателей", организованное Морозовым в стенах гимназии, он знакомится с кружком радикально настроенной молодежи и, очарованньй благородством их характеров и возвышенным образом мыслей ("Разве не хорошо погибнуть за истину и справедливость?.. Разве возможно заниматься наукой при окружающих условиях, не сделавшись человеком, черствым душою? Ведь черствому человеку природа не захочет открыть своих тайн".), навсегда покидает гимназию, порывает все связи с семьей, решив идти с новыми друзьями по их тяжелому пути.

Участие в "хождении в народ", членство в организации "Земля и воля" и партии "Народная воля", первые три года заключения, эмиграция. В Варшавской цитадели Морозов узнает о покушении на царя Александра II. Это было седьмое покушение - 1881 г. В одном из предыдущих (подкоп под железной дорогой) Морозов принимал участие. За свой "революционный романтизм" он дорого заплатил. По "процессу 20-ти" Николай Морозов был приговорен к "лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы в рудниках без срока", замененной по решению суда на пожизненное одиночное заключение.

С 1882 по 1884 гг. Н. Морозов - узник Петропавловской крепости, с 1884 по 1905 гг. - Шлиссельбургской крепости. За эти годы им написано 26 томов научных работ - основа его будущих книг. Он скажет: "Я сидел во вселенной".

В октябре 1905 г. Морозов освобождается по общей амнистии и возвращается в родной Борок в 52-х-летнем возрасте. Судьба отвела Н.А. еще 40 лет жизни, наполненной поразительным научным трудолюбием, давшим ему возможность написать сотни статей, издать десятки книг по химии, астрономии, физике, математике, воздухоплаванию, истории, политической экономии, языкознанию.

Известен Н. Морозов как писатель и поэт. Его мемуары "Повести моей жизни" неоднократно переиздавались с 1918 по 1965 гг. Первыми главами "В начале жизни", опубликованными в 1906 г. в "Русском богатстве", зачитывался сам Лев Толстой. Одна из лучших книг эпистолярного жанра - морозовские "Письма из Шлиссельбургской крепости", 1910. Сборник стихов "Звездные песни", 1910 (научная лирика) посвящен жене Ксении Алексеевне Бориславской (1880-1948), пианистке, писательнице и переводчице. Они венчались в 1907 г. в церкви села Копань рядом с Борком. Детей у них не было.

В настоящее время музей ведет обширную переписку с правнучатыми племянниками Морозова, и во втором зале представлены материалы, собранные родственниками Н.А. Здесь книги и статьи о Морозове, труды современных ученых в развитие его идей.

В музее множество фотографий родных Н.А., соратников, ученых и общественных деятелей. Запомнилась фраза одного журналиста: "Вы хотите понять историю революционного движения, - расположите фотографии Веры Фигнер в ряд, от юности до старости. "Наглядный" эксперимент". То же можно сказать о Николае Морозове.

Любой музей интересен деталями, частностями. За каждым экспонатом - увлекательная история. Особый уют придают дому изразцовые печи, хотя они не топятся, поскольку отопление теперь централизованное. Мягкая мебель всевозможных стилей, например, довольно редкое, сдвоенное кресло "тет-а-тет". Немецкое пианино с подсвечниками фирмы "Мюльбах". Раньше в доме часто звучала музыка. Жена Морозова Ксения Алексеевна в свое время была очень известной пианисткой (после Екатерининского института благородных девиц она окончила Петербургскую консерваторию). Звучит музыка и в наши дни. Те же Бетховен, Шопен, Чайковский. Только играют их произведения учащиеся борковской музыкальной школы или кто-нибудь из экскурсантов, испытывая при этом особое почтение к "музейности" музыкального инструмента.

А вот керосиновый торшер - так и представляешь, как зажигают фитиль, надевают узкий стеклянный колпак, затем шарообразный абажур, тоже стеклянный, но с матовым фоном и прозрачным рисунком, свет мерцает - "летят" нарисованные птицы. Или большое овальное зеркало в барочной резной деревянной раме с рельефным гербом Щепочкиных. Такого герба не найдешь ни в одном гербовнике, какой-то "самиздат". На нем три лошадиные головы. Сразу вспоминаешь, что отец Морозова занимался разведением рысаков, имел в Борке две великолепные конюшни, участвовал в бегах, брал призы, а в борковском парке под большим холмом покоится его любимый жеребец.

Старинные журналы - периодика начала XX века. Тот круг проблем, что и в наших журналах (политика, литературные споры, женский вопрос, семейное воспитание), но как выгодно отличается стиль и язык. Есть и чисто "морозовские" экспонаты - звездный глобус (как это - звезды, и вдруг под ногами?), звездные карты из картона (переместишь, совместишь - и вот - все созвездия над головой в данный момент). Многие вспоминали, как Морозов водил гостей ночью на прогулку, учил их отличать созвездия. Еще он рассказывал, как он высчитывал дату создания какого-нибудь старинного документа по имеющемуся на нем описанию расположения звезд, планет, солнечных и лунных затмений. Это его основной метод в скандально известных и критикуемых официальной наукой книгах "Откровение в грозе и буре", "Пророки", "Христос" (семь томов человеческой культуры в естественнонаучном освещении).

В мемориальной библиотеке музея около 5-ти тысяч книг и журналов на 11-ти языках, которыми владел Н. Морозов. Почти сто из них - с автографами. Колоссальный архив Н.Морозова хранится в Архиве

 АН в Москве (фонд 543). Большинство документов в музее - копии, зато подлинные дом и природа вокруг.

Борок красив в любое время года: зимой всегда белый снег, ветви берез в инее, величественные ели; весной - земля, деревья, кусты покрываются нежной зеленью, воздух настоян на черемухе; летом цветет удивительная сирень, а в пору сенокоса разнотравье и разноцветье; осенью каждое дерево одевается в свой наряд. Среди деревьев были особые. В саду у дома росли "пучком" семь берез. Морозов говорил: "Пойду, посижу у "семи сестер"". Теперь остались семь полуистлевших пней.

Когда ему было семь лет, он посадил семилетнюю елочку. Елочка выросла "до облаков". Лет десять назад ее вместе с корнем уронил сильный ветер. Целый день отпиливали двуручной пилой кругляк для музея на память. Дети считают на нем кольца.

В памятные дни в музее собираются морозоведы, историки, краеведы, музейные работники, экологи, журналисты. Интересные идут беседы, и не только на морозовскую тему. Есть, что посмотреть, о чем написать, над чем поразмыслить. Поговорим и с иностранными гостями: само собой о Морозове, да еще с англичанами о каминах и лошадях, с итальянцами о музыке и терроре, с французами о "свободе, равенстве и братстве", с немцами о доме Романовых, с американцами об экологии.

Не сняты со стен музея портреты Карла Маркса, Ленина, Софьи Перовской и Веры Фигнер, Кибальчича и Циолковского, Потанина и Шмидта, Кирова и Рыкова. Судьбы этих и других, менее знаменитых, людей пересекались на дорогах Истории. И вот теперь мы пытаемся их "судить", каждый сообразною своим мировоззрением. Еще и еще раз убеждаешься, насколько сложнее жизнь наших сиюминутных представлений о ней. Бывший "государственный преступник" Николай Морозов принимавший участие в покушении на одного царя, издав почти все свои труды при другом царе. Морозов, до конца дни своих писавший в анкетах "член партии "Народная воля"", помещает в редкой книге "Помощь голодным. Собрание автографов и факсимиле ученых, художников, композиторов, общественных и политических деятелей, артистов и писателей", 1907 г., такой автограф: "Дорогие друзья! Освободите!" (В партиозности и вы будете всесильны. Николай Морозов. 11 декабря 1906 г.".

Печальна участь помещичьих имений после 1917 г., в том числе и соседних с Борком. А в 1923 г. советская власть дарит Борок Морозову в пожизненное пользование "за заслуги перед революцией и наукой", что дало Морозову повод шутливо называть себя "последним помещиком России".

Люди, безусловно отрицательно относящиеся к терроризму, в чем-то восхищаются Морозовым. Ученые, читавшие его книги называвшие их содержание "заумью", признают гениальность Морозова. Его книга "Христос", в которой ни слова о Боге в самом высоком понятии этого слова, стоит в некоторых библиотеках в отделе религиозной литературы.

Научное учреждение, основанное в Борке Н. Морозовым, носит имя И. Папанина. Время все расставит на свои места. А пока сотрудники музея тщательно сберегают доверенную им овеществленную чужую жизнь, ухаживают за могилами Николая Александровича и Ксении Алексеевны Морозовых в борковском парке и могилами родных Н.А. в соседних селах. На могиле Н. Морозова в 1954г. (к 100-летию со дня рождения) установлен памятник - фигура из бронзы на гранитном пьедестале - Морозов сидит на пне с книгой в руках и смотрит вдаль. Разные бывают памятники. В этом нет монументальности. Если можно так сказать, он "человечный". Прав, пожалуй, скульптор, ведь вокруг деревья родного парка, а рядом дом, где родился и жил этот необыкновенный человек - Николай Александрович Морозов.

сайт научного поселка Борок